Правая политическая метафизика

Ох, какую фрустрацию причиняет многим вся эта митингующая зелень. Наружу рвется горячий протест против протеста. Пишут: да кто они такие вылезать, когда мы сидим и не дергаемся? Они же ничего еще не понимают, они ничего не сделали, чтобы судить, они даже не знают толком, против чего идут. Они неинформированы, у них не аргументированно и т. д.

Да. И это всё верно. Зелень голопупая.

И что? А кто оставил пустоту, которая заполняется вот так?

Если есть взрослые занятия, которые заброшены взрослыми, да, на них обратят внимания дети.

Блеяние и лакейское поддакивание в качестве официального политического дискурса самими взрослыми воспринимаются с пониманием. Все знают, что так надо, такая игра. Привыкли. Но со стороны это смотрится очень смешно. И жалко. Не внушает почтения.

Вот этот непочтительный взгляд со стороны мы и получаем от тех, кто только начинает смотреть. Взрослые – смешны. Потому что даже дети знают: так не бывает, как они политически живут. Тут всё липовое, картонное.

Даже дети знают, что любое серьезное дело требует обсуждения. Государство – самое серьезное дело, которое есть у нас всех. Именно поэтому государство не может строиться только на согласии. Оно должно стоять и на несогласии тоже. Но почему у нас оно ограничивается имитацией обсуждения, что в нём происходит, предлагая вместо себя смело обсуждать соседнее государство или какие-то иные, совсем далекие?

( Collapse )

«Вводить или не вводить». На этот вопрос, который многих донимает, а для кого-то эквивалентен выбору между жизнью и смертью, не так-то легко ответить. Особенно в стиле «а я бы ввел».

Национальный археологический музей в Неаполе предлагает свои виды на проблему и её отдаленные перспективы.

( Collapse )

«Джин выпущен из бутылки. Свергать «их» – это теперь такое подростковое развлечение. Придёт весна, настанет лето. Всё только начинается.»

Фото отсюда.

Специфичность «путинского строя» определяется не «державной правдой», которую даже и не пытался выразить Тукмаков в своём нашумевшем посте, но державной недоговорённостью. Она граничит с лицемерием, местами переходящим в фарисейскую ритуалистику, свойственную традициям тех мест, где когда-то было принято сжигать собственных детей «во имя» чего-то весьма условного. (Если продолжить начатую тут тему.)

Дело в описании Тукмакова обстоит не так, что: или сейчас погибнет некое количество индивидов, или падёт – или не поднимется –держава.

«Есть ли что-то выше человеческой жизни? Выше жизни детей?
Есть.
Например, Родина.
Это не сатанизм. Это основа основ всей европейской цивилизации - "от греков"»

– торжественно заявляет автор.

С этим тоже можно спорить, хотя это не самое существенное, что ему довелось вынести в рунет. Примат рода и общности над индивидом – не принцип «европейской цивилизации», а биологическое условие выживания человеческой популяции. «Европеизм» идентифицируется не непосредственным принятием жертвы индивида во имя племени, но внутренней динамикой самоутверждения: целое настолько же утверждает индивида, насколько индивид личностно, субъектно, утверждает целое. Таким образом, европейское целое утверждается не за счет индивида, не вместо него, но через него и в нём.

Концепция «индивид ниже Родины» – не европейская. Для европейца не индивид производится Родиной, а Родина производится индивидом, являясь реальностью его идеи силы. Можно сказать, что Родина только тогда «европейская» (сильная и организованная), когда индивид поднялся до неё. Пока индивид не возвысился до Родины как своей идеи и цели, эта неидеифицированная Родина пребывает в грязи, разорении и расхищении как лишенное духа и души тело, не ставшее делом. Не Родина, а куча мусора, рядом с которой сидит местный обитатель и выясняет, кто круче, он или она.

Ну да ладно, основное, что удалось высказать Тукмакову, лежит не в русле «державной правды» по-европейски или по-азиатски. Он поразил воображение собравшихся во множестве читателей следующим заявлением о судьбах сирот:

( Collapse )