Переназначить не внушающего доверия непопулярного премьера – значит откровенно плюнуть в лицо электорату, у которого перед тем просили мандат на перемены к лучшему. Далекие от политики люди говорят о первом кадровом указе свежеизбранного с изумленно поднятыми бровями и вопросом, как же это понимать. Я полагаю, мысль поступить таким образом придет в голову только при одном условии: если в ней точно отсутствуют планы еще хотя бы раз что-то пообещать избирателям. Лишь в этом случае позволительно до такой степени с ними не церемониться.
Второй результат зондирования кремлевских недр, которым стала процедура подбора главы правительства, заключается в констатации: Путин совершенно не знает, что делать с экономикой и не верит в способность соратников изменить ситуацию в ней к лучшему. Программы кандидатов в премьеры, которые он взялся было рассмотреть летом 2017 г., в итоге, я думаю, никто толком и не читал. Изучать их и сравнивать показалось слишком утомительным на фоне важных сирийских событий. Программы швырнули под сукно, с 2017 г. о них ни слуху, ни духу. А люди старались, писали там чего-то, Борис Титов, например, точно старался.
Идей нету, доверия к кому бы то ни было – тоже. Путин помнит, как начал раскачиваться ельцинский режим после назначения сильного премьера в 1998 г., помнит и то, как сам подсиживал Медведева в 2008 – 2010. Подтверждение полномочий прежнего председателя правительства – самое тупо-инерционное решение, какое можно себе представить. Оно принято не от хорошей жизни – просто от незнания, что делать дальше. Это зримый организационный и умственный тупик путинской «суперпрезидентской республики». Кризис доверия и воли.
Что как раз и обнадеживает. Эта рыба уже даже не дёргает хвостом. Дальше она будет только гнить. Здесь-то и начнут появляться новые возможности – на дополнительно удобрённой почве.
Journal information