Борис Титов воспринимается как лидер «партии надежд» и в его выступления (1, 2) вслушиваются и вчитываются, исходя из этого. В поисках понимания: если партия, то а) партия технических решений («мы знаем, как») или б) партия политической воли («мы знаем, что»), или в) партия национально-политического самоопределения («мы знаем, кто»)? Изменить к лучшему положение дел в стране – это техническая проблема, проблема желания/нежелания или проблема формата национально-политической субъектности? Не хватает рецептов, воли или ресурсов общественно-политического строя?
Пока Титов высказывается преимущественно в пользу первого варианта. Кажется, он всерьез рассчитывает мобилизовать электорат идеей напечатать больше денег. Или «мобилизовывать» задача не ставится, этим займутся другие?
К теме названия. «Право и дело», которое предлагалось Евгением Тарло в порядке апгрейда «Правого дела» – интересный вариант. Но я бы посоветовал также подумать над названиями в одно слово, которое можно будет обыгрывать, разъясняя и развивая партийную идеологию. Например, что-то вроде: «Основа». Как название партии оно привлекает внимание и интригует – какая-такая основа, о чём это? Можно представить себе ролики и обращения лидера партии, который говорит о том, что «Мы предлагаем вспомнить, что экономика и экономическая успешность – основа для любых политических решений, для активной внешней политики, в частности, в которой мы далеко продвинулись, но забыли про тылы. И т. д.» Ну и не скрывая, что замысел в широком смысле фактически в том, чтобы переосновать социум на началах, позволяющих ему развиваться, а не стагнировать и биться головой о стены в тупике, чем мы сейчас занимаемся.
Люди, вступающие в партию, согласно легенде, выражают готовность быть «основой» нового общества, «отцами-основателями». В слове «Основа», кстати, «обновление» звучит достаточно различимо, наряду с обращением к традиции, к социальным устоям и ценностным системам. Название, я считаю, должно отражать намерение активировать не только и не столько «предпринимательский» электорат, а он, в свою очередь, заинтересован предстать в новом качестве. В этом и цель проекта – сообщество тех, кто хочет и умеет работать, брать на себя хозяйственную власть, должно стать меньшинством, способным политически организовать общество в целом, а пока оно на это не годится, этим будет заниматься кто-угодно другой, и тогда уж точно с ущербом для экономической эффективности. Но для решения так поставленной задачи необходимо сообщить о себе нечто большее, чем «мы предприниматели, вы наши наемные работники, голосуйте за нас».
Если все-таки использовать варианты из двух слов и принимается решение максимально отразить в названии движение в будущее, создать «партию реформ», то, вероятно, само это словосочетание тоже можно испрользовать как название. Реформы точно нужны. Люди хотят перемен, но с сохранением достигнутого, а это «реформы», а не революция. (С другими вариантами названий можно ознакомиться на сайте «Столыпинского клуба» – по-моему там преобладают весьма сомнительные конструкции. Ну разве что «партия «Экономика роста» интригующе выделялось бы из привычного ряда, хотя и звучало бы несколько производственно.)
Но изыски словотворчества имеют смысл, если рассматривать проект всерьез и наделять его значением, превосходящим техническое. «Техническая» роль отводится партии в модели «представления», о которой приходилось вести речь ещё в те времена, когда интерес к политике демонстрировал Михаил Прохоров. Именно на такую роль заранее соглашается «партия предпринимателей». Недостатки слишком скромного понимания собственной миссии разобраны по ссылке.
Думая о будущем нового издания «правой партии», следует учитывать, что монетаризм наоборот, вывернутый наизнанку, все ещё монетаризм, а Столыпин, на которого равняется Титов, был трагически неудачливым реформатором. Желая создать заслон потрясениям, он их приблизил, будучи заведомо не в состоянии довести до успеха преобразования, ограниченные сферой экономики и в силу известных причин лишенные адекватного общественно-политического сопровождения. Монетаристы 90-х, кстати, тоже провалились политически и остались в итоге далеки от экономических результатов, которые заслуживали бы уважения.
Не стоит сбрасывать со счета также и вероятность того, что не случайно содокладчиком рядом с Титовым регулярно маячит Глазьев: согласно самой пессимистической версии участие новой партии в парламентских выборах будет формальным, цель проекта – вообще не в этом. Система распределения главного ресурса, лавры коего в «экономике роста» переходят от нефти к бумаге (денежной массе), может предрешенно оказаться еще более централизованной и жесткой, с дальнейшим нарастанием элементов планирования и контроля. Кто-то должен донести до предпринимательского сообщества, что оно само этого хотело, за это проголосовало и после многочисленных просьб наконец получило. Если до голосования вообще дойдет дело – экстраординарно сложна внешнеполитическая обстановка. Но даже если дойдет, не так уж много голосов требуется, чтобы опираясь на них войти в почетном статусе (скажем, первого вице-премьера) в состав руководства диктатуры эмиссионного центра. Новая экономическая политика требует новых кадров, выборы – повод ввести их в правительство и немного «дать порулить», чтобы затем было на кого возложить ответственность. Не на Медведева же ее возлагать.
Мрачные домыслы неизбежны в условиях дефицита понимания. Его вызывает неясность целей, заданнных «моделью представления» и имиджем «партии предпринимателей». Нелегко верится в перезапуск «партии экономической свободы» на семнадцатом году путинского правления – если с самого начала не заявить принципиально новых подходов. Но их пока не видно (1, 2).
(Фото отсюда)
Journal information