Выше было только что сказано: «внутри ничего в лучшую сторону не изменилось». Действительно так?

Думаю, да. Произошло накопление подкритической массы левого элемента, массы неудачников, фрустрированно-недовольных, разочаровавшихся и раздраженных самого разного сорта – вот и все изменения, вот к чему сводится всё остальное, что кому-то кажется новым и даже позитивным. «Новый курс» третьего срока исходит полностью из этого обстоятельства, в свою очередь предопределенного в середине «нулевых». Режим вырастил не граждан, не бюргеров, не работников и не солдат – кислый революционный сброд, и теперь весьма ограничен в выборе вариантов, что с ним делать дальше. Лучшее, что придумалось на сей счет в кремлевских кабинетах, это пустить накопленный неликвид по пути «консервативной революции», полагая, что такая цель хоть немного оправдает средство, но и украдкой отдавая себе отчет в том, что из семян чертополоха всходит чертополох, чем его ни удобряй.

В любом случае неудачники не строят империй. Концлагеря – могут и с удовольствием, ещё заводы, но с этим уже сложнее: концлагеря точно достанутся им, но заводы они построят для других.

«Крым» – это тот кусок, который пришлось забить им всем разом в гигантскую ненасытную глотку, чтобы они на какое-то время подавились и отвлеклись чувством наполненности бытия. Даже возомнили себя, если угодно, теми самыми строителями империи (почему нет? любые ваши капризы за ваш счет). «Крым» – превосходное решение, но по-прежнему политтехнологическое, не политическое. И слишком дорогое. Другого Крыма вряд ли предвидится; так что же будем пихать в жерло, когда он рассосётся?

Общая причина генерации неустойчивости, стабилизируемой всё более чрезмерными и дефицитными средствами, которая здесь неоднократно указывалась – в основе левая концепция себя, то есть власти, принятая в Кремле. Она остаётся неизменной несмотря на весь православно-патриотический звон и проявляется политтехнологически – антиимперской стратегией противопоставлений, управляемых искусственных конфликтов ради конфликта, в которых власть неизменно норовит попасть между стульев, и политически – выбором аппаратного принципа организации правящего слоя, враждебным вытеснением подсистемы экономики (1, 2, 3, 4, 5).

Когда мы говорим об «идентичности», важно учитывать, кто тут вышел на поиски таковой, хотел бы я напомнить.